«Из далека долго, течет река…» Не умею я реку фотографировать. Да и восхищения перед ней нет. Много воды6 летом – мокрой, зимой – скользкой. Река со времени детства воспринимается только, как работа. Родственники, родители, соседи – все назывались речниками. Навигация, теплоход, «зачистка» (консервация теплохода на зимнюю стоянку), судоремонт, вахта – естественные слова, в смысл которых не нужно было вникать. Как хлеб или молоко, с ними просто – живешь. В детстве, очутившись в другом городе, где нет Реки, очень удивлялась, что люди меня не понимают. На самом деле, что странного могло быть в моих рассказах? Без малейшего обмана говорила, что родители работают на судне, а от нашего дома до города мы ездим на ракете.
Речная рыба – это тоже с детства знакомая, обычная еда. Как-то зашла к своим «не речным» подружкам, а они сидят с купленной мелкой рыбкой и не знают, что с ней делать. Дала «мастер-класс», съев за 10 минут половину пакета. Что сложного: голову отщипнула, брюшко почистила, все съедобное – в рот. На тарелке остается только красивый рыбий скелет с хвостиком.
В голодные 90-е нас кормила Река. В ней в изобилии появились лещи, лини, сорожки и «царская» стерлядь. В те годы даже в окончательно обмелевшей речке-вонючке, которая текла прямо за домом, странным образом завелись невиданные до той поры ротаны. Дети их ловили самодельными удочками, притаскивая полные ведра с «головастиками». Уродцев чистили, брезгливо морщась, прокручивали оставшиеся хвосты в мясорубку и лепили котлеты. Обеденное меню было одно на все прибрежные улицы – уха и картофельное пюре с котлетами из ротанов.
Метровые осетры давным-давно куда-то уплыли. Вместе со своей черной икрой, которой мучили меня все детство. Стерлядь осталась в 90-х годах. До нового века добрались лещи и щуки. Запеченный с кашей лещ теперь популярное летнее блюдо. Верный признак поздней осени – большие «фигуристые» щуки, для заливного и котлет. Весна придет с первой ухой из рыбной мелочи (ерши, сорожки, окуни) и зелени.
Река рядом, со своими рабочими берегами. Никаких цивилизованных пляжей и набережных для прогулок. Одна более-менее удобная улица, до которой идти, как «до Америки», км 4, не меньше. Лет 10 назад здесь построили дачи шустрые москвичи, для которых 500 км – это практически «дома». Тогда новые строения поражали воображение провинциалов. Сейчас дачи «присели» и не впечатляют размерами (с тех пор местные жители настроили домов намного выше и больше, порою напоминающие мини-заводы). Поражают до сих пор, пожалуй, только удивительным безвкусием. Витринные голые окна (безупречно чистые!), странные балконы, фонарики «под старину» и внушительные заборы (вроде крепостных стен). «Дачники» наши наверняка с тех пор обзавелись виллами на заморских берегах, «к корням» заглядывают редко. Несколько раз за лето можно видеть какого-нибудь лихого паренька на катере или водном мотоцикле, демонстрирующего собственную «крутость».
Не река, но тоже имеет отношение к воде - раньше служила водонапорной башней.